Материал hromadske

Почти с самого начала полномасштабного вторжения Марьинка в Донецкой области стала центром жестоких боев. Россияне наконец-то смогли закрепиться в части города, но украинские десантники продолжают удерживать Марьинку, где борьба продолжается не только за каждый дом, а иногда даже за этаж. В сам город въезд для журналистов по причинам безопасности ограничен.

hromadske побывало на позициях военных 79-й отдельной десантно-штурмовой бригады под Марьинкой, недавно участвовавшей в городских боях. О том, как это было — читайте в репортаже.

«Наши ведут бои, не отступают»

Начало февраля, но температура скачет по обе стороны от нуля. Это особенно заметно в траншеях. Черная, как война, земля липнет к сапогам, впрочем, кое-где в окопах все еще белеет снег. Сержант «Матига» — хозяин этих окопов — показывает владения, которе обороняет его взвод.

Он молод и застенчив. Эту войну начал солдатом. Когда его директор 24 февраля позвонил по телефону и сказал, что работы пока не будет, он уехал из Киева в родной Переяслав. Несколько часов побыл дома, но понял, что не может сидеть сложа руки и пошел в центр комплектования.

Военкомат направил его в роту охраны Переяслава — только там были свободные места. И только в июне часть бойцов перенаправили в десантные войска. 23 августа «Матига» был в Марьинке.

Еще перед полномасштабным вторжением боевики активизировали обстрелы Марьинки. С тех пор почти весь год за город продолжаются тяжелые бои. Сейчас россияне контролируют часть города или того, что от него осталось. На видео аэроразведчиков видно, что город превратился в руины. Из десятитысячного населенного пункта выехали все жители, теперь там работают только военные. Побратимы «Матиги» принимали участие в боях за Марьинку с августа 2022-го по январь 2023-го, его же в декабре направили на курсы сержантов. Большую войну он встретил как гражданский — теперь командует взводом.

«Сравнивая с Марьинкой, здесь курортные условия», — описывает «Матига» позиции в нескольких километрах от города, которые теперь держит.

Богдан, заместитель командира роты по морально-психологическому обеспечению, описывает ситуацию в Марьинке по-военному — «напряженная, но контролируемая».

«За все время пребывания нашего батальона противник до центрального проспекта так и не дошел. Он был фактически связан боями в центральной части города и немного дальше, так что сильного продвижения там не было. Да, были бои местного значения, когда мы отходили, потому что нечего было оборонять и нужно было выходить на более выгодный рубеж, чтобы не потерять людей», — рассказывает Богдан.

Богдан вспоминает, когда он был в Марьинке и удерживал с другим подразделением позицию в доме, услышал, как на нижний этаж кто-то вошел и стал разговаривать. По радиостанции они соединились с украинскими военными, обороняющими соседний дом. Те ответили, что это россияне. Тогда в россиян стали стрелять и забрасывать гранатами. Спустившись на первый этаж, десантники обнаружили четырех мертвых оккупантов.

«Наши ведут бои, не отступают. Да, тяжело, да, местами могут отойти в другое здание. Марьинка держится», — добавляет Богдан.

• 

• 

• 

• 

• 

• 

• 

«Много там ребят хороших осталось»

О Марьинке больше говорят не слова военных, участвовавших в уличных боях за нее, а их молчание. Когда я прошу «Богуна» рассказать о боях в городе, выражение его лица мгновенно меняется — исчезает улыбка, глаза наливаются строгостью.

«Честно? Не хочу. Как страшный сон. Лучше не вспоминать. Пусть это будет… что когда-то оно было», — извиняясь, отвечает он.

«Богуна» мы встречаем на первом наблюдательном пункте, к которому ведут окопы. Он два метра ростом и с черными усами, но не из-за казацкого облика избрал себе такой позывной. «Ведь Иван Богун был полководцем и не признавал власть кремля», — так объясняет десантник свой выбор.

«Богун» нашего времени мечтал попасть именно в маруновые береты — его отец был десантником. В ВСУ «Богуна» приняли после пяти месяцев попыток. Он восемь лет работал в Государственно-криминальной исполнительной службе и не сразу смог уволиться, потому что стоял на специальном учете. Как только уволился, пошел в военкомат и вечером попал в десантно-штурмовые войска.

«Я знал, куда иду, но кому-то нужно защищать нашу Родину — не отсиживаться. Пусть лучше мы свободные, независимые. Мне “русского мира” и “освободителей” не нужно на нашей земле», — говорит Богун.

Спустя год войны настроение у военных все еще боевое, говорит Богун, но очень хотел бы домой — обнять своего двухлетнего сына, жену, родителей.

«Да что там и тещу обнять, если уж на то пошло, — шутит он. — Видите, пока нет возможности, нужно здесь быть, защищать их, чтобы россияне не зашли к нам».

На другом наблюдательном посту напротив «Богуна» дежурит его земляк «Зеля» из Хмельницкого. «Зеля», потому что фамилия у Артема — Зеленский, но с президентом они не родственники. В гражданской жизни Артем был программистом и совладельцем фирмы — занимался веб-разработкой и обучал будущих программистов. Когда началась большая война, его напарник пошел в разведчики, Артем — в десантники. После тренировок «Зелю» сразу отправили в Марьинку.

«Много там ребят хороших осталось. Уличные бои — это было очень тяжело, страшно, но что делать — надо стоять. И артиллерия по нам работала, и, курва, танки, которые мы не любим», — рассказывает Артем.

После уличных боев в Марьинке эти позиции представляются ему «сказкой». За месяц в подразделении не было ни раненых, ни потерь, а подобраться сюда россиянам очень сложно — кругом поле и все как на ладони.

«После Марьинки вообще ко всему готовы», — смеется Артем.

• 

• 

• 

«Всем после Марьинки можно спокойно лет десять накинуть»

Дальше окопы становятся глубже. По запутанному лабиринту траншей «Матига» приводит нас ко второму наблюдательному пункту. Укрывшись под маскировочной сеткой, на посту дежурят Даниил и Юрий — оба из Николаева. Даниил — после Марьинки, Юрий недавно мобилизовался. Когда узнал, что его отправляют в бригаду десантников, был в шоке, говорит смеясь. Уже второй месяц в окопах Донбасса привыкает к свисту пуль.

Даниил хоть и имел опыт в АТО, но после 24 февраля не сразу попал в ВСУ. Он стрелок и оператор ПЗРК, а в начале полномасштабной войны его военкомат искал танкистов и гранатометчиков, поэтому после нескольких неудачных попыток мобилизоваться сказал жене: «Мое время придет». И вскоре получил повестку. После учебного центра сразу попал в Марьинку.

«Там весело было, — отшучивается Даниил. — Я не жалуюсь, потому что у меня был небольшой боевой опыт. Мы сидели на позиции и думали, какие мы терминаторы, если мы сидим, а нас так мочат. Как мне один побратим сказал: “Все, кто после Марьинки пришел, им можно спокойно лет десять накинуть точно”».

После победы Даниил хочет купить мотоцикл и с женой поехать в путешествие по Украине. Особенно мечтает о Львове, где он еще не был. Спрашиваю, почему именно Львов.

«Дальше от Донецка», — подсказывает «Матига».

«Может быть, кстати», — смеется Даниил.

• 

• 

• 

• 

• 

«Последствия какие-то да есть»

Рядом с постом — блиндаж. В тесном помещении спят восемь человек. Когда мы заходим, два Александра как раз готовят обед. На газовой горелке в сковороде тушится мясо. К нему будет картофель, его, сидя на нарах, в потемках чистит Саша. Он тоже недавно мобилизован. Я спрашиваю, как ему на этих позициях.

«Война есть война. Романтики нет», — грустно отвечает Саша.

«А чем тебе не романтика? Смотри, встречи-свечи», — в шутку подбадривает его более опытный сержант «Карась».

«Если до конца войны будем живы-здоровы, то это будет романтика, — говорит другой Александр, стоящий сзади и помешивающий сочное мясо. — Саша хочет сварить борщ, он любит сам готовить, чтобы ему никто не помогал».

В тесном блиндаже разговор становится очень откровенным.

«Как вы думаете, будет тяжело привыкнуть к гражданской жизни после?» — спрашиваю военных.

«После войны планирую пойти к специалисту, который бы проверил, правильно ли все в голове стоит, — говорит “Матига”. — Все-таки последствия какие-то».

Пока большая война переходит во второй год, «Карась», который тоже был в Марьинке, на вопрос об усталости отвечает: «Мы втянулись, нам как за здрасте».

«Матига» на этом предлагает сворачивать разговор и выходить из блиндажа.

«Пусть ребята готовят, потому что они хотят есть», — говорит командир.