ВИДЕО ЗАКЛЮЧЕННЫЕ ЗА ПРАВДУ. Голоса диссидентов из Тирасполя

Виктор Плешканов и Михаил Ермураки – политические заключенные из Тирасполя, приговоренные к тюремным срокам фальшивой судебной системой режима, который был незаконно навязан Республике Молдова. Вадим Красносельский «помиловал» их, и они посетили редакцию Ziarul de Gardă.

Они рассказали нам, как выглядит свобода в Тирасполе, за что их осудили, какова их нынешняя ситуация, а также о рисках, которым подвергаются все, кто мыслит свободно на левом берегу Днестра.

ZdG: Как выглядит свобода в Тирасполе?

В.П.: Никак, потому что ее просто нет. Свободы, которая есть у граждан в демократическом мире, в Тирасполе нет. Так называемую свободу, которую они провозглашают, можно было увидеть на мероприятиях 9 мая. Помните, что тогда произошло? На самом деле это даже не праздник, а предупреждение, что такое больше не должно повториться. Все ленточки и оформление города говорят сами за себя. Свободы в Тирасполе нет, и я думаю, ее не было никогда с момента основания этого анклава. В моем случае мне до сих пор не выдали приговор, хотя я и обращался к так называемой администрации с этим запросом. Мне не отказали, но и не дали. Сотрудница, вышедшая ко мне и отказавшаяся назвать свое имя «по соображениям безопасности», сказала, что мой запрос отправлен в архив. Если говорить о свободе – это тоже пример того, как человеку вынесли приговор в суде, который я не признаю, который меня обманул, сшил мне дело белыми нитками и даже не хочет его показать. Возможно, они действуют так, чтобы люди за пределами этой «резервации» не узнали, что там происходит и что они сделали со мной и с Михаилом. Все в моем деле сфальсифицировано. Я с рождения считаю себя свободным человеком, а свобода важнее всего – и в политическом, и в личном плане. Я привык жить в условиях доверия и чувствовать себя свободным. Там я никогда не чувствовал себя свободным, но все время жил с надеждой, что что-то может измениться.

Осужденные за «Слава Украине!» и за оскорбления в адрес Красносельского

ZdG: За что вас осудили?

В.П.: Меня осудили за то, что я написал в соцсетях: «Слава Украине! Смерть так называемой пмр». За это мне дали 3 года и 2 месяца тюрьмы, где меня содержали в нечеловеческих условиях. Были и физические издевательства, и дьявольское отношение. Самое ужасное – это лишение свободы. И я спрашиваю себя: кто они такие? Для меня существует только Республика Молдова. Осудили меня на основе показаний трех свидетелей. Я спросил: «Если вы видели в интернете мое сообщение, если вы видели фразу „смерть пмр”, за которую применили статью „экстремизм”, почему вы не представили доказательства?» Меня осудили на основе показаний, написанных под копирку. Один из свидетелей – мой хороший знакомый с проблемами со здоровьем. Догадываюсь, как его заставили дать показания. Все трое утверждали, что мое заявление якобы вызвало «распад народов»… Как могли трое случайных людей с улицы говорить абсолютно одну и ту же глупость? Мне отказались предоставить приговор, но вывели из камеры и подняли в кабинет, где один сотрудник дал мне его прочитать… Я был в стрессе, под действием антидепрессантов из-за депрессии, у меня была и потеря памяти… Я просил выдать мне копию приговора, но они отказались, хотя обязаны были.

ZdG: Вообще-то о ваших проблемах с режимом мы узнали, когда в начале войны в Украине вы вывесили украинский флаг на балконе. Как это было? Что так их задело?

В.П.: Да, это тоже стало поводом. Они не могли допустить такого, особенно в начале войны, когда были уверены, что Россия победит сразу. Думаю, и сейчас некоторые продолжают так считать, хотя кое-где уже «корректируются». Очевидно, что правящие в Тирасполе чувствуют себя некомфортно: с одной стороны – Украина, с другой – Молдова. Когда меня посадили, они надеялись на быструю победу России. Если бы это случилось, они бы быстро от нас избавились. Просто бы убрали нас.

ZdG: Господин Ермураки, как развивались ваши отношения с властями?

М.Е.: В ходе судебного процесса из трех статей мне оставили одну – якобы я оскорбил президента так называемой пмр. На самом деле все было иначе. На здании школы № 9, самой большой в Тирасполе, где учатся 1500 человек, повесили стенд в честь ее выпускника Виктора Ткаченко, которого Путин нанял и отправил как наемника в Сирию, где он и погиб. Так вот, школа решила воспитывать детей на примере этого негодяя. Кстати, за это слово в тюрьме мне хотели вырвать язык.

ZdG: Когда вы возмущались и ставили под сомнение авторитет администрации Тирасполя, вы думали, что вас осудят за такие высказывания?

М.Е.: Я уважаю библейское учение, согласно которому не следует создавать себе кумиров. Даже если то пано было посвящено человеку с заслугами, если он был выставлен для поклонения, значит, этот принцип был проигнорирован и были нарушены библейские заповеди. А когда вывеска прославляет бандита – это вредно для детей. Я объяснил директору школы, что не стоит внушать детям, будто этот Ткаченко – кумир. Она вызвала меня в кабинет и тайно записала наш разговор на телефон. В этом разговоре не было ничего криминального, но когда я зашел к ней, я увидел на стене портрет Красносельского и сказал: «И здесь повесили марионетку!» В итоге они зацепились за это слово – «марионетка». Изначально мне предъявили обвинение по трем статьям: разжигание межэтнической и религиозной ненависти, умаление роли российских миротворцев и оскорбление президента так называемой пмр. Я и сейчас могу повторить те же слова. В процессе первые две статьи исключили за отсутствием доказательств… Сначала меня оштрафовали на 500 евро. Так как я не считаю себя виновным, я не оплатил штраф, и после того как выяснилось, что у меня нет возможности его оплатить, штраф заменили на тюремное заключение. Во время суда я снова использовал слово «марионетка», но на это уже не обратили внимания. Тем временем я продолжал подавать жалобы в прокуратуру, в том числе военную, по поводу присутствия так называемых российских миротворцев, и это их раздражало. На деле меня привлекли к ответственности за клевету на миротворцев, но суд вынес приговор по другой статье, без оснований, потому что статья 316, касающаяся оскорбления президента, применяется лишь в случае оскорбления во время исполнения им служебных обязанностей. Скажите, пожалуйста, какие служебные обязанности исполнял Красносельский в кабинете того директора или в зале суда? Его там не было, и он лично не был оскорблен. Если кто-то подменяет так называемого президента и почувствовал себя оскорбленным, у него должно быть соответствующее удостоверение, нечто вроде доверенности: «Я, такой-то, имею право быть оскорбленным вместо Красносельского». Если кто-то официально наделен такой обязанностью – брать на себя оскорбления в адрес Красносельского, – то пусть возмущается. Но таких норм не существует.

Нет, не стоит использовать термин «Приднестровье», потому что это восток Республики Молдова, незаконно оккупированный Россией

ZdG: Насколько сегодня опасно жить в Тирасполе?

М.Е.: С нашей точки зрения, с точки зрения людей рациональных и уважающих закон, находящихся на оккупированной территории – и нет, не стоит использовать термин «Приднестровье», ведь это восточная часть Республики Молдова, незаконно оккупированная Россией, – молдавские власти под эгидой международных организаций вроде ООН, ОБСЕ и ЕС заботятся о том, чтобы население этого региона не страдало. Но, прошу прощения за дерзость, почему все должны беспокоиться о благополучии людей, среди которых немало преступников, которые воевали и воюют против Молдовы? Я, гражданин Молдовы, езжу в Варницу за пенсией, а те, у кого пенсия из Тирасполя, то есть из России, получают ее на месте. Мне ее не приносят, потому что я отказался получить паспорт пмр.

В.П.: Часто ко мне подходят люди и прямо говорят уезжать оттуда, а иначе меня посадят или я просто исчезну. И у моей жены были такие случаи, а теперь они делают все, чтобы запугать моего ребенка. Из различных источников, близких к сепаратистским структурам, нас предупреждают: если не хотим проблем вроде заключения или чего похуже – лучше уехать из Тирасполя. До ареста я знал, что за мной следят. А когда меня посадили, мне сказали, что если бы меня не осудили, то убили бы. Очень многие люди пропадают. Просто исчезают. В тюрьме я слышал такие выражения: «Его надо растворить, забетонировать». Это значит, что человек исчезает в хаосе тюрьмы, где электрод можно применить незаметно, и человека больше нет – он «растворился». Или как в моем случае: меня силой, в сопровождении нескольких машин отвезли в больницу, где все уговаривали сделать операцию. Пришел и хирург, который убеждал, что все сделает быстро. Онкологическая больница выглядела как медучреждение из России IX века… Со мной могло произойти все что угодно, но я отказался от операции.

ZdG: Как вы себя чувствуете сейчас?

В.П.: Сейчас я прохожу курс психологической реабилитации. После всего, что произошло, я до сих пор точно не знаю, какие у меня проблемы со здоровьем, потому что там, по результатам так называемого «медицинского обследования», мне сказали, что у меня рак. Это было именно тогда, когда меня должна была навестить делегация ОБСЕ. Возможно, это была попытка оттянуть встречу с представителями ОБСЕ.

ZdG: Что вы можете рассказать о поддержке, которую вам оказал Кишинев?

В.П.: Больше поддержки я получил от иностранных дипломатических миссий, от ОБСЕ. Понимаю, что я не самая большая проблема, но то, как Молдова занимается решением таких дел, мне не нравится. Отношение Молдовы к тамошним заключенным спорное. В тюрьмах того режима очень много людей, несправедливо осужденных, которые страдают. Мы с Михаилом были как будто более известными, о нас говорили больше. В случае с Михаилом, которого признали самым пожилым заключенным в их тюрьмах, вроде как боролись за его освобождение, но, как мне кажется, недостаточно. Я знаю одного человека, который там сидит. Это уже второй его срок, он осужден тем же режимом, и никому нет до него дела. Те, кто там принимает законы, – они никто. Приехали из Читы, как Красносельский, или из других мест, чтобы учить нас, как жить. Я говорю им, что они никто. Взять хотя бы Антюфееву, жену бывшего наемника Шевцова. Сейчас она член так называемого правительства. Жизнь у нас там сложная. Некоторые надеются, что что-то может измениться, а я громко говорю: «Слава Украине!» и готов поклониться тем молодым украинцам, которые защищают мою свободу и Молдову в том числе.

«Если бы передо мной стоял Красносельский, я бы сказал ему то же самое – без разницы»

ZdG: Кто представляет оппозицию в этой области?

М.Е.: Таких людей много. Скажу вам, что, когда я был в тюрьме, кому бы я ни рассказывал, за что меня осудили – все смеялись, как на комедии. Все удивлялись, как можно было посадить человека старше 70 лет непонятно за что. По законам Республики Молдова мне бы дали штраф в сто леев, если бы я кого-то оскорбил – это административное дело, не больше. Те, кто смеялся над моим приговором, называли администрацию Тирасполя всякими оскорбительными словами, только говорили это вполголоса, а я – громко. Если бы передо мной стоял Красносельский, я бы сказал ему то же самое – без разницы.

В.П.: Если там ничего не изменится – а когда это может случиться, не знаю, ведь все их заботы только о себе и своих приближенных, о своих карманах, о том, чтобы не попасть в тюрьму… Они заботятся о том, чтобы сохранить имущество, которое они приватизировали и раздали своим детям. Они думают только об этом. Очень многие люди это понимают, даже если у них нет смелости сказать вслух, что они чувствуют. Лично я в таких условиях не вижу своего будущего там. Пока не знаю, как правильно поступить, но знаю и чувствую на себе: люди, которые мыслят свободно, не могут существовать в панцире. Я не могу принять их запреты, основанные на выдуманных ими же законах. Они ломают людей изнутри. И я чувствую, что уже сломлен. Единственное, что во мне осталось целым – это стремление к свободе. Поэтому я не могу просто молчать и не сопротивляться. Какие риски? Людей, которые мыслят свободно, убивают, и это там происходит нередко. Их сажают или делают с ними что угодно, и применяются разные рычаги через разные структуры.

ZdG: Каким вы видите свое будущее?

В.П.: Я хотел бы увидеть Республику Молдова целостной частью ЕС. И нас не должно пугать такое будущее, как пытаются внушить на левом берегу Днестра. Там должно циркулировать больше правдивой информации о Молдове, Румынии и ЕС. Люди должны знать о преимуществах вступления в ЕС. К сожалению, там не хватает достоверных источников информации, и это делает людей недоверчивыми к европейскому будущему.

М.Е.: Я хочу, чтобы в Молдове была свобода. Хочу, чтобы правда и закон действовали на всей территории Республики Молдова.

ZdG: Спасибо вам.