Говорит пропаганда: как язык становится средством манипуляции

Материал Factcheck

Пропаганда полагается на визуальные средства — изображения и видео, где текст играет второстепенную роль по сравнению с яркой эмоциональной картинкой. Но пропаганда знает и силу слова, и зачастую именно язык эффективнее всего позволяет пропагандистам управлять общественным сознанием.

Хотя язык пропаганды выполняет те же функции, что и визуальные стимулы — продвигает выгодные власти идеи, создаёт образ врага, притупляет критическое мышление — он гораздо более разнообразен. С помощью языковых средств можно не только пробуждать эмоции, но и гасить их, размывать смыслы и снимать ответственность с реальных виновников происходящего.

Можно сказать, что слова опаснее визуальных образов, ведь, в отличие от броских плакатов и видеороликов, языковые средства легче внедрить незаметно: поговорка там, эпитет здесь, немного эвфемизмов, чуть-чуть страдательного залога — и пропагандистский нарратив готов. Человек может внедрять отдельные клише в свой словарный запас бессознательно, а затем так же неосознанно присваивает идею пропаганды и распространяет её дальше.

В этом материале мы рассказываем об основных приёмах пропаганды в речи, чтобы наши читатели могли распознать манипуляции и противостоять им.

«Война — это мир, свобода — это рабство»

Отсылки к «1984» Джоржда Оруэлла стали настолько общим местом в разговоре о пропаганде, что это само по себе выглядит как клише. Но, говоря о языке пропаганды, совершенно невозможно не упомянуть главную дистопию ХХ века, ведь именно этот роман ввёл в употребление такие термины, как «новояз» и «двоемыслие», а манипуляции массовым сознанием с помощью языка занимают центральное место в мире «1984».

Новояз (newspeak) у Оруэлла — искусственно сконструированный язык, созданный для обслуживания идеологии тоталитарного государства. Его принцип: сокращение словаря, замена неприемлемых значений слов и упрощение грамматики, чтобы сделать невозможным само формулирование «запрещённых» мыслей. Такой выхолощенный язык должен был уничтожать возможность оппозиционного мышления. Новояз также делал возможным двоемыслие — способность одновременно удерживать в голове взаимно противоречащие убеждения. 

Современный новояз — это более широкий термин для обозначения пропагандистского стиля речи, в котором слова и выражения специально подбираются так, чтобы искажать реальность в угоду необходимому нарративу. Цель такого стиля — ограничить диапазон идей, скорректировать смыслы и, в конечном счёте, подавить критическое мышление.

Для достижения своих целей новояз может использовать различные эмоционально нагруженные синонимы («повстанец» вместо «революционер», «захват» вместо «освобождение» или наоборот), эвфемизмы («устранение» вместо «убийства»), эмоциональные эпитеты и метафоры («зверский», «героический», «ось зла», «марионеточное государство»), словосочетания с размытым значением («иноагент», «оружие массового поражения»), клише и слоганы («кто, если не мы», «можем повторить», «своих не бросаем») и другие риторические приёмы.

«Террорист» и «борец за свободу»

Противопоставление «своих» и «чужих» лежит в основе принципов пропаганды, поэтому и в современном новоязе этот механизм используется чрезвычайно активно. С его помощью формируют «правильное» общественное мнение, ослабляют критическое мышление и расчеловечивают оппонентов.

В отношении «чужих» используются ярлыки, подчеркивающие инаковость и опасность: иноагенты, экстремисты (о несогласных с официальной политикой власти), террористы (в отношении вообще всех противников одной из сторон конфликта). 

Во время холодной войны в американской политической риторике СССР называли «красной угрозой», а позже «империей зла». В отношении враждебных США режимов Джордж Буш младший использовал выражение «ось зла». В современной России власти широко используют выражения «недружественные страны», «англосаксы».

Язык вражды и дисфемизмы — слова с максимально оскорбительным или уничижительным значением — также служат дегуманизации «чужих». «Гейропа», «соевые либералы», «вырусь», «укропы» и прочие нелестные выражения обычно не используются официальными лицами, но активно применяются пропагандистами в соцсетях и неформальном общении.

«Свои» же в языке пропаганды описываются, как «герои», «защитники» свободы/демократии/русскоязычного населения, «борцы за правду», «праведники», в крайнем случае, как жертвы.

Остановите мысли, я сойду!

Мыслеостанавливающие клише — идиоматические фразы (поговорки, слоганы), выражающие «непреложные истины» — важный инструмент новояза.

Термин «мыслеостанавливающие клише» (англ. thought-terminating cliche) был придуман и популяризирован американским психиатром Робертом Лифтоном в 1961 году в его книге «Деформация мышления и психология тоталитаризма: исследование «промывания мозгов» в Китае».

Главная функция таких выражений — привести рассуждение к мнимому заключению и прекратить дискуссию. Для достижения эффекта клише должно быть ёмким, кратким и запоминающимся. Часто в них используются ложные противопоставления — «Родина или смерть», «Кто не с нами, тот против нас» — или допущения, представленные как истина: «всё не так однозначно», «не надо раскачивать лодку», «у них/нас не было выбора». Также эти клише могут принимать форму осуждающих ярлыков: «это фашизм» или «это пропаганда Х», где Х — любая нежелательная деятельность.

Мыслеостанавливающие клише токсичны. Они так легко запоминаются и так ёмко — хоть и поверхностно — описывают реальность (или точнее, вариант реальности), что всплывают в сознании как готовые решения, особенно в ситуациях, когда необходимо снять внутреннее противоречие.

Регулярное повторение этих фраз, даже если источник ненадёжен, приводит к когнитивному искажению, известному как «эффект иллюзии правды», при котором повторяемость сообщения ошибочно принимается за его достоверность.

«Всё хорошо, прекрасная Маркиза!»

Бывают ситуации, когда пропагандистам нужно не «раскрутить» реакцию публики, а наоборот снизить градус эмоций, сделать страшное и тревожное банальным и не стоящим внимания. Языковые средства, которые используют для этого лингвисты и антропологи называют «некроязом» (некро- — «мертвый» + новояз). 

Некрояз применяется, для разговоров о страшном — войне, болезни, смерти и катастрофах. «Специальная военная операция» вместо войны, «хлопок газовоздушной смеси» вместо взрыва, «есть потери» вместо «погибли люди», «сопутствующие потери» вместо «убийство мирных жителей». Это только некоторые из примеров, где нейтральные термины профессионального жаргона и бессмысленные канцеляризмы заменяют слова, обозначающие тревожные и страшные явления или события. 

Как вы думаете, что такое «заглублённые помещения», «водопроявления» и что значит «человек потерял целостность»? На некроязе так обозначаются бомбоубежища, затопления станций метро и то, что человек получил травмы в драке.   

Другой инструмент некрояза — замена слова с негативной коннотацией на выражение со положительным значением. Например, «освобождение» вместо нападения и «самоизоляция» и «режим нерабочих дней» вместо карантина.

И еще один приём заключается в минимизации и избегания негативного значения. Например, «частичная мобилизация» или «попытка вторжения» о проникновении украинских войск на территорию Курской области в России. Ещё один прекрасный образец — словосочетание «донастройка налоговой системы» вместо реформы системы. Видимо, слово «реформа», по мнению российских властей, могло встревожить граждан. А президент Дональд Трамп использовал выражение «обратная миграция», говоря о принудительной депортации иммигрантов из США.

Важно отметить, что использование нейтрализующего некрояза не только подавляет эмоции, но и контролирует их. В комментарии изданию Republic социальный антрополог Александра Архипова объясняет, что некрояз может снижать уровень тревожности, но при этом понижает серьёзность отношения к происходящему и готовность к действию. Некрояз способен внушить человеку чувство одиночества и убеждение в том, что окружающее большинство верит пропаганде или пассивно. Эти впечатления снижают гражданскую активность и готовность вовлекаться в любые коллективные действия, в том числе неполитические, например, благотворительность или волонтёрство.

Заключение

Язык — самое коварное оружие пропаганды, ведь он звучит не только из уст представителей власти и профессиональных пропагандистов. Мы сталкиваемся с ним повсюду: в семейных чатах, в разговоре с коллегами, в комментариях в соцсетях. Простые слова, использованные в нужном контексте или повторённые много раз могут незаметно для нас самих сформировать наше мышление и изменить отношение к людям или событиям. 

Спрятаться от языка пропаганды нельзя, но можно вернуть себе часть контроля. Для этого важно замечать, когда вместо описания сложной ситуации нам предлагают готовую оценку, когда мягкий эвфемизм прикрывает жёсткую реальность, а «мудрая фраза» на самом деле просто обрубает разговор.  

Теперь вы знаете, к каким приёмам может прибегать пропаганда, осталось только научиться замечать их вокруг. И чем чаще это будет удаваться, тем труднее управлять нами с помощью одних только слов.