С юных лет Алёна Берегич хотела заниматься искусством. Время шло, но же-лания девочки не менялись. Она работала дизайнером и иллюстратором в рек-ламных агентствах, а в настоящее время – фрилансер. ZdG поговорила с Алёной о её иллюстрациях, о роли и месте художника в Республике Молдова и о планах на будущее.

Мои родители научили меня делать то, что я думаю, что должна делать. Когда тебя воспитывают без страха, с животворящим чувством свободы, ты учишься выбирать всегда то, что лучше для тебя и именно так ты развиваешься. Когда делаешь то, что хочешь, ты на самом деле делаешь то, что тебе нужно, что хорошо для твоей души. Мне безумно повезло с моей семьей. Или это судьба. Или я не знаю даже, что тогда. Мне повезло, кому-то, вероятно, нет. И я не думаю, что это объясняется наличием образования. Скорее всего это генетика и все, что с этим связано. Но я бы сказала, что это удача, в конце концов.

Быть художником – значит делать то, что любишь и пытаться жить за счет пло-дов личного творчества. Но, по большей части, делать именно то, что нравится тебе. Только тогда ты честен с окружающими. Для нас, художников, вдохновение не обязательно. Аппетит приходит во время еды, а вдохновение во время работы. Я бы так сказала. Встаешь, принимаешься за что-то и идеи сами приходят. Откуда берутся идеи — не знаю.

Нет художников, которые бы сформировались исключительно из красивых мо-ментов, из положительного жизненного опыта. Без лишений, без печали, не быва-ет интересных художников. На самом деле, как и все люди, художники разные. Даже пальцы на руке не ровные, куда уж им — художникам. Я не знаю, из чего они сделаны, но думаю, что из разочарований, мечтаний и переживаний. Иногда ты просто переходишь из одной области в другую: от неудовлетворения к исполнению.

Мне приятно знать, что когда люди смотрят на то, что я сотворила, они чувствуют себя лучше. Я думаю, что должна наполнить мир красотой. Даже в эти дни кто-то очень серьезно говорил мне, что утром просматривает мои публикации и ему ста-новится лучше. Так приятно слышать нечто подобное. Не понимаю, почему я должна огорчать людей тем, что создаю. У каждого есть своя роль, и теперь моя задача — привнести больше цвета и хорошего настроения.

Искусство — это огромное лишение. Даже в его положительной стороне появля-ются нотки грусти. Известно, что, если бы художники избавились от неврозов, не было бы так много романов, картин, музыки и всего, что связано с искусством.

Какую профессию не выбери, она должна кормить тебя, иначе ты не сможешь вести достойный образ жизни, и со временем это станет проблемой. Да, в Молдо-ве с художественной сферой посложнее, но люди справляются, тем более что у нас есть выход в Интернет — онлайн, мы можем рекламировать себя в социаль-ных сетях. То есть вы должны захотеть это сделать и с чем это сделать, а чтобы было с чем, надо набраться опыта и предоставить интересный продукт. Многие люди говорят об искусстве аллегорически, а искусство — продукт. Конечно, вы мо-жете сделать что-то только для себя, и это нормально, вы можете довольство-ваться этой деятельностью. Но, если вы хотите жить тем, что вы делаете, то вы должны продавать.

Мне нравится смотреть проще на искусство и жизнь. Я думаю, что эта простота в видении вещей помогает всем, а не только мне. Надо понять, в какой-то момент, что вы не пуп земли и что вы делаете что-то только для удовольствия, а эта вещь также и продается, делает вас практически удовлетворенным. Но это приходит с годами. Сначала вы расстроены до 30 лет, а потом понимаете, что вы на самом деле не пуп земли.

Я могу выполнить одну работу за день или за две недели. Мне не нравятся ра-боты, которые приходится оставлять, потому что я не понимаю, что с ними проис-ходит. В голове все время крутится эта картина, что стоит у стены и идея того, что я должна закончить ее. Перфекционизм такого рода бьет тебя как молоточек по коленкам. Я думаю, что было бы хорошо закончить работу и попытаться сделать это примерно в течение двух недель, но мне становится скучно уже на третий день, если это сложная работа. И тогда я пытаюсь решить все это за три дня. Сложно понимать работу мозга, а тем более своего. Но я стараюсь. Есть две работы, кото-рые вышли именно так, как я себе их мысленно и представляла. Остальные также получаются, как могут, и я стараюсь, как могу. Думаю, что каждая работа, в какой-то момент, приобретает свою собственную жизнь. Это может подтвердить любой художник. Иногда ты просыпаешься утром, смотришь на картину и удивляешься: когда ты это сделал, как ты это сделал? Ты входишь в своего рода художественный экстаз, и находишься на другой волне — твоя рука работает, а голова полностью в другом измерении.

Когда мне нужно восстановить силы, я занимаюсь, чем угодно, кроме рисования. Потому что таким образом я рискую повториться. А повторение это смерть, то есть, оно никуда тебя не приводит, оно не дает вам расти, развиваться. Это повто-рение ведет вас в замкнутый круг, где вы вряд ли сделаете что-нибудь хорошее. Вот почему иногда лучше приостановить свою работу, и делать что-то совершенно другое. Обычно, когда у меня такие моменты, я гуляю, вижусь с друзьями, читаю, смотрю фильм. Это расслабляет мозг. Требуется заняться чем-то, что на 180 гра-дусов отличается от того, что ты обычно делаешь. Есть день и ночь, не может день длиться непрерывно, нам нужен отдых. Именно это острое чувство, когда ко-локольчик звенит: «все, хватит, больше нельзя, садись». Однако, если ты хорошо организован, у тебя нет таких проблем, потому что, на самом деле, ты работал как лошадь, соответственно, почему бы не остановиться и не отдохнуть? Думаю, что у дисциплинированных людей, все очень хорошо расставлено по полочкам.

После того, как я начала чаще публиковаться в сети, то заметила, что людям нужны эти эмоции, потому что изначально я не спрашивала, продаю или нет ис-кусство. Вот так все это началось… Я не знаю, как это случилось. Не могу объяс-нить социальные явления. Часто люди покупают что-либо под действием эмоций, даже шарф или что-то другое.

Молодые художники должны делать то, что чувствуют. Я все время пыталась экспериментировать. В дополнение к живописи, я также сделала анимацию из пластилина, большие и маленькие работы, занималась дизайном и концепцией дизайна, и вышла на профессиональный уровень в этой области. Когда мне ста-новилось скучно, я уходила. Но этого не произошло, как сегодня говорят: «Мне се-годня стало скучно, все, я буду заниматься чем-то другим».

Жизнь очень тяжелая штука. Нужно иметь постоянную зарплату или доход. На-ступает момент, когда понимаешь, что должен принимать решения, а родителей нет рядом для того, чтобы помочь тебе. И не потому, что они не могут помочь, а потому, что ты этого не хочешь. Это заставляет вас серьезно задуматься о том, что вы хотите делать. Когда у вас есть семья, помогающая вам деньгами, вы не сможете понять, что вам нравится. Потому что это «нравится» проходит через не-большие страдания, нужды, и вы пытаетесь преодолеть их, через «могу» и «не мо-гу».

Я не строю долгосрочных планов, а пытаюсь увидеть, что я сделаю через год, не более. Теперь люди могут увидеть мои работы онлайн. В Кишиневе я еще не открывала выставок. Может быть, это один из моих пунктов намерений на следующий год.

Я рисую зиму, потому что это волшебно, потому что она напоминает мне детство, катание на санках, куличи, бабушку и дедушку (которых уже нет в живых), потому что это приносит радость душе, которой больше нет.

Я рисую деревню, потому что та, в которой я жила, переселилась из долины на холм, но в памяти моей семьи осталась жива именно деревня в долине. А если сейчас посетить пойму Прута, вы увидите фруктовые сады с яблоками, грушами, фрагментами домов, которые стоят прямо на берегу. Прут заполонил пойму, и этой деревни больше не существует. Она осталась только в моей памяти, и это как игра-головоломка (пазл), которую я продолжаю собирать. Мама смотрит на мои работы и говорит мне, когда одна из них напоминает двор определенного хозяина или часть фруктового сада, который был вырублен. Как будто ты переписываешь книгу своих воспоминаний. Хотя ты не видел всю деревню, тебе они просто рас-сказали все в деталях, например: «все заросло птичьей гречихой, а посередине был заброшенный колодец». Я всегда думаю о том, как выглядел двор, который зарос птичьей гречихой и почему цыплята не ели ее. Они действительно были та-кими сытыми? Огород всегда был зеленым… На самом деле, мы, художники, име-ем привилегию – мы можем рисовать или писать об этом, мы можем петь про это. В этом прелесть того, чем мы занимаемся.

Я рисую праздники, потому что они объединяют нас всех. Я вижу, как реагирует диаспора и наши люди на то, что я делаю. Я определенно хочу дать каждому че-ловеку в руки заказ… По крайней мере, тем, кто может приехать в центр города, чтобы забрать его. В прошлом году это не получилось осуществить. А в этом году с первых заказов я начала смотреть людям в глаза, даже не желая этого. Я поняла, что все те, кто приходят за искусством, за красотой, очень светлые люди. Может быть, я хочу это видеть таким образом, или, возможно, любители искусства дейст-вительно иные изнутри.

 Алёна ЧУРКЭ