«Я ушел из части из-за страха. Потому что поступил на военную службу, а не чтобы надо мной кто-то издевался. (…) Со стороны старших по званию имели место агрессивные действия. На военной службе я видел только одно: делал ремонт, убирал и рвал траву руками. Военная подготовка проходила дважды: вначале и один раз на полигоне. А еще была военная подготовка, когда кто-то должен был приехать (…) ». Так рассказывает о службе молодой человек, на которого завели уголовное дело за дезертирство из Национальной армии. И таких дел и свидетельств множество.
Условия в казармах заставляют многих людей отказываться от продолжения военной службы. В итоге их преследуют за «дезертирство». После дела Марина Павлеску, молодого человека, рассказавшего о домогательствах в армии, возобновились дискуссии о насилии в военных частях, возникло больше вопросов о том, как работает обязательная военная служба в системе, а ZdG обсудила с экспертами, адвокатами, правозащитниками и представителем власти причины, которые делают Национальную армию местом, откуда молодые люди хотят сбежать.
2008 год. Андрей (имя изменено, прим. Ред.) Получил удар ногами в грудь и тогда впервые покинул воинскую часть. Он с горечью вспоминает те дни в конце 2008 года. Затем последовала еще одна попытка покинуть воинскую часть.
Позже, в 2019 году, Александр Зубко, начальник отдела по предупреждению пыток в Офисе Народного адвоката, посетил воинскую часть в Кишиневе, чтобы проверить информацию, появившуюся в СМИ.
Фото: Facebook / Сильвия Базюк
Впоследствии подтвердилось, что трое молодых людей были подвергнуты деяниям, квалифицируемым с точки зрения прав человека как пытки. «Речь шла об ударах, жестоком обращении с использованием твердых предметов, так что на теле остались вполне видимые следы», – утверждает Зубко.
«Кому поверят в прокуратуре?»
Стоял ноябрь 2008 года, когда Андрей добровольно пошел в армию. У него забрали личные вещи, выдали форму, а после присяги предоставили возможность вернуться домой на три дня. «Однако, как только ты принял присягу, ты в их руках: начинается пытка», — утверждает он. Последовал первый акт агрессии по отношению к нему: его ударили ногами в грудь. Поэтому он покинул подразделение и направился в Военную прокуратуру. «Но там я не получил никакого внимания со стороны дежурного прокурора», — говорит мужчина. Когда его привели в подразделение, старший по званию спросил его:
«Как ты думаешь, кому они поверят — нам, офицерам, или тебе, ведь ты — никто?»
После возвращения его жизнь в армии продолжилась в том же ключе. «Не обязательно должен был иметь место конфликт, чтобы были проблемы. Зависело от настроения так называемых „дедов“ („дедовшина“ — неформальная практика инициирования и постоянного злоупотребления в отношении новобранцев во время их службы, прим. ред.). Например, ночью они могут вытащить вас из постели, прийти и проверить твою „фанеру“, то есть грудь. И такие же обычаи практикуют офицеры», — рассказывает Андрей. Через две недели он снова покинул воинскую часть и снова пошел в прокуратуру. На этот раз было возбуждено уголовное дело… за дезертирство.
«Они „закапывают“ не чужаков, а тех, кто хочет их защищать»
Даже сегодня в казармах Национальной армии ситуация не сильно изменилась. В ноябре текущего года 19-летний Марин Павлеску публично объявил, что он подвергался физическому и психологическому насилию. И это после того, как в части узнали о его сексуальной идентичности. Молодой человек тогда заявлял, что он в полной мере осознает — его действия будут классифицированы как дезертирство, но он готов понести возможное наказание, включая тюремное заключение. Военная инспекция Министерства обороны заявила, что провела расследование и заключении отметила, что «запугиваний, унижений и дискриминационных действий в отношении солдата Павлеску на основании, что он гомосексуал, обнаружено не было».
На портале судебных инстанций мы находим несколько приговоров за «дезертирство», где подсудимые говорят об издевательствах, которым они подверглись в казармах, деяниях, которые вынудили их уйти. Молодой человек, осужденный в 2019 году за дезертирство, в своем последнем слове сказал, что пошел проходить военную службу после дня рождения и думал о военной карьере, но там он пережил «издевательство». Он указал, что всегда ставил свою страну «превыше всего» и что именно поэтому он пошел в армию, но «он полностью разочаровался».
«Я ушел из части из-за страха, потому что поступил на военную службу, а не чтобы надо мной кто-то издевался. (…) Со стороны старших по званию имели место агрессивные действия. На военной службе я видел только одно: делал ремонты, убирал и рвал траву руками. Военная подготовка проходила дважды: вначале и один раз на полигоне, вместе с тем была военная подготовка, когда кто-то должен был приехать. (…) Я полностью разочаровался в Национальной армии, они „закапывают“ не чужаков, а тех, кто хочет ее защищать», — отметил он. Молодой человек получил наказание за правонарушение в виде штрафа.
По свидетельствам другого военнослужащего-срочника, призванного в Национальную армию, дело которого было рассмотрено весной прошлого года, его неоднократное бегство оттуда было оправдано тем, что другие военнослужащие, контрактники, «вели себя неподобающим образом, обращались к нему, используя нецензурную лексику, и били».
Он поехал в больницу, потому что должен был пройти проверку со всеми солдатами, и, воспользовавшись тем, что за ним не следили, сбежал домой. В начале 2020 года по дороге в воинскую часть последовала очередная попытка, когда он решил выпрыгнуть из машины. В итоге ему вынесли наказание в виде штрафа.
Согласно ст. 371 Уголовного кодекса Республики Молдова дезертирство, то есть оставление воинской части, наказывается штрафом в размере от 850 до 950 условных единиц или лишением свободы на срок до 5 лет. При этом закон предусматривает, что военнослужащий, впервые дезертировавший, освобождается от уголовной ответственности, если дезертирство было совершено в силу стечения тяжелых обстоятельств.
По данным Министерства обороны, в 2019 году было зарегистрировано 78 случаев самовольного ухода из воинских частей, а в 2020 году — еще 53 аналогичных случая.
«Не признается тяжесть действий»
Начальник отдела по предупреждению пыток Офиса Народного адвоката (ОНА) Александр Зубко указывает, что сообщения людей, имевших мужество публично говорить об актах насилия в армии, должны толковаться не как индивидуальные претензии, а как проблемы системы. А за ними должны последовать ответы и четкие шаги, которые необходимо предпринять.
Александр Зубко
В 2019 году после проверок, проведенных по делу трех молодых людей, подвергшихся насилию в качестве наказания, ОНА подготовил специальный доклад, в котором проанализировал судебную практику, и показал, что в подобных случаях суды устанавливают не акты пыток или бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, а воинские преступления.
«То есть иерархически вышестоящий офицер напал на военнослужащего, и это квалифицируется как акт насилия, просто-напросто, который наказывается штрафами или краткосрочным тюремным заключением, которое переквалифицируется с точки зрения доказательств. То есть не признается эта тяжесть действий», — уточняет Зубко.
В 2020 году было задокументировано 9 актов насилия, однако Александр Зубко считает, что последние заявления в публичном пространстве демонстрируют — подобные действия продолжаются. «Те формы данного феномена дедовщины до сих пор существуют и практикуются в воинских частях, даже если министерство этого не признает. Мы думали, что ситуация улучшилась, но видим, что в 2021 году случаи возникают вновь, и это означает, что имеет место тенденция», — считает он.
«Если молодой человек признает это, в коллективе на него будет повешен ярлык или его повторно накажут»
Последний более обширный мониторинг в воинских частях ОНА провел около 6 лет назад, после чего осуществлял мониторинг только лиц, помещенных под арест на территории.
«То есть в качестве целевого объекта был взят гарнизон. Мы планировали поехать и в прошлом году, но из-за эпидемии подразделения самоизолировались первыми, и мы не проводили их обширного мониторинга, но были там время от времени, либо по индивидуальным запросам, либо для проверки информации, которая появилась в СМИ», — разъясняет Зубко.
Что касается индивидуальных жалоб, он уточняет, что возникает проблема с предоставлением защиты. «Если молодой человек признает это, в коллективе на него будет повешен ярлык или его вновь повторно накажут. Этот страх охватывает, и это логично, и именно здесь возникают эти моменты, потому что он несет службу 12 месяцев, после чего думает, что всё прояснится. Однако каждый военный должен чувствовать себя в безопасности, механизм подачи жалоб должен быть лучше, активнее и оперативнее».
Еще один аспект, на который ссылается начальник отдела по предупреждению пыток, заключается в том, что
«молодые люди находятся в воинских частях не для того, чтобы подвергаться муштре или воспитываться “по-мужски”, а потому, что они должны выполнять свой долг или конституционную обязанность».
Поэтому в период, предшествующий призыву, он будет рекомендовать активное общение с молодыми людьми, чтобы они знали, каковы альтернативы, а также что их ждет на военной службе.
Срочная военная служба в Национальной армии длится 12 месяцев, а с сокращенным сроком – 3 месяца, на которую призываются выпускники высших учебных заведений.
Наказания за дисциплинарные и уголовные нарушения
Виорел Чиботару, бывший министр обороны, эксперт по безопасности и урегулированию конфликтов, подчеркивает, что в последнее время важным направлением в работе с личным составом Национальной армии является развитие отрасли международного права, которая касается прав новобранцев. И в этом смысле «были проведены новые исследования и даны рекомендации».
Чиботару утверждает, что в ходе осуществления своего мандата он заметил уменьшение феномена «дедовщины», а также наличие многочисленных проблем, касающихся девиантного поведения военнослужащих, особенно срочников, а также неуставных отношений, «которые относятся не только к отношениям между солдатами, но и между офицерами и солдатами». Чиботару также ссылается на ряд других проблем, таких как «корпоративный характер воинского учреждения».
Виорел Чиботару
«Например, эти пирамиды руководства вооруженных сил, воинских коллективов, в которых в качестве принципа применяется единоличное руководство, тоже навязывают определенный тип отношений между людьми, который регламентирован достаточно хорошо. Конечно, есть и красная линия, которую никогда не следует пересекать – ни солдаты, ни военные, ни гражданские служащие не должны подвергаться жестокому обращению.
Система применения наказаний не должна быть связана с жестоким обращением с гражданами, с применением мер различного рода домогательств, дискриминацией», — аргументирует эксперт.
Исходя из этого, отвечая на вопрос о положении о дезертирстве и делах, открытых в последние годы, Чиботару утверждает, что слово «дезертирство» не должно применяться.
Эксперт: Молдова нуждается в корректировке законодательной базы
«Прежде всего, у него очень жесткое юридическое объяснение и оно, по сути, связано с немотивированным отказом от службы. У нас, скорее, много случаев немотивированного оставления воинской части, то есть дисциплинарных нарушений, а не уголовных, потому что дезертирство — это норма, которая скорее связана с преступлением, совершенным против государства и относящимся, скорее, к состоянию войны или конфликта. Тогда дезертирство карается самыми суровыми статьями», — анализирует Чиботару. Эксперт утверждает, что Молдова нуждается в корректировке своей законодательной базы, пересмотре определенного поведения, а также в обновлении стратегии национальной обороны.
«Конечно, эти реформы должны отражать, прежде всего, повышение способности Национальной армии для выполнения ее основных задач – обороны страны и коллективной обороны.
Во-вторых, упоминаются несколько явлений — наркомания, бедность. Поэтому основные документы, касающиеся национальной безопасности, должны отражать эти вопросы», – заключает Чиботару.
Ликвидация Военной прокуратуры в ущерб предотвращению насилия в воинских частях?
Адвокат «Promo-Lex» Вадим Виеру считает, что устранение Военной прокуратуры, за которое проголосовали в 2016 году, было «не самым лучшим делом, в смысле предотвращения насильственных действий в воинских учреждениях, потому что интерес гражданских прокуроров к документированию таких дел меньше».
Вадим Виеру
Виеру также считает, что Национальная армия является зеркалом общества. Соответственно, там существуют те же стереотипы, те же проблемы дискриминации и дифференцированного обращения, которые существуют и в обществе.
«У нас воинская служба обязательная. Ситуация с солдатами-срочниками также носит такой характер. Хотя есть и хорошие стороны, например, некоторые остаются в армии и делают карьеру,
но и плохие стороны — многие молодые люди уклоняются, есть подозрения в коррупции, и поэтому можно избежать прохождения срочной военной службы. Туда (в армию) попадают много лиц из уязвимых семей, которые, в принципе, могут стать жертвами в некоторых случаях», — объясняет адвокат.
Тем не менее, дезертирство остается необходимым положением в законе, «поскольку у нас имеется Национальная армия, у которой особый статус благодаря Конституции», — утверждает Виеру.
«Но то, почему эти дезертирства имеют место — другой вопрос. Для армии важно изучить, почему происходят такие случаи, и применять превентивные меры», — добавляет он.
Для улучшения ситуации, по его мнению, правительство должно уделять приоритетное внимание реформе, обеспечить профессионализацию армии и максимально исключить принудительный призыв, как это происходит в настоящее время.
« Как только мы получим профессиональную армию, проблемы исчезнут. Но для этого нужны деньги. У вас не может быть профессиональной армии без инвестиций», — заключает Виеру.
В текущем году кабинет министров поставил задачу призвать с октября 2021 года по январь 2022 года 1050 призывников для срочной воинской службы в Национальной армии и 10 — для краткосрочной.
Министерство обороны: «Мы обязаны фиксировать эти случаи»
«Часть молодых людей поначалу труднее адаптируется к этому более суровому режиму воинской службы, а некоторые не осознают все нарушения, которые они совершают или могут совершать», —утверждает Эдуард Охладчук, начальник Генерального штаба Национальной армии, ссылаясь на ситуацию в частях.
Он также подчеркивает, что раньше дезертирство классифицировалось на несколько видов — «самовольное оставление, отсутствие на службе теперь изменено, и есть только это положение».
Эдуард Охладчук
Соответственно, даже если молодой военный, выходящий из отпуска, задержался на час-два, из-за автобуса, например, этот факт переходит в разряд «дезертирства» – «и мы обязаны зафиксировать все эти случаи, расследование проводится и документы передаются в прокуратуру».
Эдуард Охладчук отмечает, что, как правило, военнослужащих наказывают и в дисциплинарном порядке. « И тогда прокуратура часто закрывает дела или прекращает их, потому что уже была санкция, и военнослужащий осознал, признал свою вину и понял, что сделал», – утверждает чиновник.
«У нас есть в том числе психологи, которые общаются с молодыми людьми с первого дня, когда они прибывают в часть, на них заводится психологическое досье. Однако они попадают сюда каждый со своим воспитанием, это мужской коллектив, где каждый пытается навязать себя, доказать, что он прав. Одни более медлительные, другие более флегматичные, третьи – сангвиники, четвертые – более шустрые и, конечно, возникают какие-то недоразумения.
Чтобы исключить случаи неуставных отношений, мы старались укомплектовать подразделения. По любому удару, оскорблению проводится расследование и при наличии телесных повреждений документы обязательно передаются в прокуратуру, случаи не замалчиваются, их не скрывают», – говорит Эдуард Охладчук.
Относительно предотвращения актов агрессии в воинских частях Минобороны утверждает, что обеспечивает особое внимание в этой статье и пытается принять меры, «однако, используя бюджет, который использует возможности ограничены». В 2021 году бюджет, утвержденный МО, составляет 914 миллионов леев. В 2019 году он составил 736,9 млн леев.
«Большой разрыв в силе на самом деле развивает много унижения и бессилия»
Психолог Ана Никулаеш отмечает, что молодые люди берут с собой в армию модели поведения, которые они усвоили в своем окружении. “Когда в обществе много насилия в семье, и дети воспитываются через физическое насилие, они узнают, что это способ общения, ошибочный, но инстинктивный, это модель, и, имея среду, где сила является основным элементом, она бессознательно поощряется или принимается”, — говорит она.
Анна Никулаеш
Следуя этой идее, Никулаеш также говорит, что пока в основе отношений лежит бессилие, они не создают устойчивости.
“Устойчивость означает показать человеку дорогу. Например, в спортивной борьбе существуют четкие правила, в том числе как защищаться, и тогда можно говорить о стойкости. Но если существует очень сильный разрыв в силе, то именно в этом случае развивается унижение и бессилие. Это состояние униженности и бессилия может развить приступы депрессии”, — предупреждает психолог.
Поэтому, по его мнению, очень важно иметь государственную политику и процедуры, которые ясно дают понять, что у нас, как у государства, нулевая терпимость к насилию.
Алена ЧУРКЭ
Ро
Зачем Молдове армия?
Pingback: Министерство обороны начало внутреннее расследование после того, как двое солдат скрылись с полигона Бульбоака | Ziarul de Gardă RUS
Pingback: В часть вернулся один из солдат, бежавших с полигона Бульбоака, где они проходили военную службу | Ziarul de Gardă RUS
Pingback: «Когда гражданин попадает в суд, он должен знать, что, даже если он проиграл, все было правильно и справедливо» | Ziarul de Gardă RUS