Интервью с Алексом Ляху, учителем математики, координатором обучения в «Классе будущего»

— Я всё искала для этого интервью учителя, дружелюбно относящегося к ученикам. Несколько рекомендаций направили нас к Вам. Если это правда, что Вы дружите с ними, расскажите нам, как Вы добились этого?

— Быть дружелюбным с детьми совсем не сложно. Когда мы говорим о том, каково это – дружить с детьми, мы должны понимать, каково это – иметь почти те же интересы, что и дети, потому что обычно у пожилых людей есть свои интересы, свои проблемы, и они живут в некотором роде в своем мире. Часто взрослые не знают, что происходит в мире тех, кто помладше, а дети понятия не имеют, что происходит в мире взрослых. Таким образом, у нас просто есть воображаемое видение того, что происходит или что должно произойти. Какую музыку им следует слушать, какие фильмы смотреть или чем заниматься. Я стараюсь быть как можно ближе к их миру.

— Вы иногда слушаете с ними одну и ту же музыку?

— Не обязательно, но я могу слушать и Моргенштерна, и музыку американских рэперов, я могу смотреть некоторые видео из TikTok или даже сам их делать.

— Мы находимся в начале учебного года. Что вы хотите, чтобы произошло в этом году в нашей системе образования?

— Я думаю, что должен быть переход, который был бы максимально благоприятным для учеников. В этом году они возвращаются в школу, но большинство из них уже не те, кем были до пандемии. Вот почему я хотел бы, чтобы школа, учителя, помогли им как можно лучше, чтобы они вернулись к нынешней нормальности, совершенно отличной от предшествующей.

— В чем именно отличие?

— Сегодняшние ученики более разочарованы, более интровертны, потому что они долгое время находились в изоляции. Теперь, когда им приходится возвращаться в обычную социальную среду, когда им снова приходится выходить перед классом, рассказывать что-то по языку, решать что-то по математике, я предполагаю, что многие будут более сдержанными, чем когда-либо прежде. Некоторые могут столкнуться с неким страхом. Однако всем вместе понадобится помощь.

— И как должны вести себя школа, министерство, педагоги, родители?

— Я считаю, что категорических ответов на этот вопрос нет, потому что ситуация, которая следует за этим, тоже неопределенная. Количество заражений COVID растет, дети не вакцинированы, как и некоторые учителя, другие все еще сомневаются относительно принятия решения по этому вопросу. Может случиться так, что через месяц последует новая изоляция, поэтому сложно предпринять какие-то твердые шаги, чтобы изменить ситуацию. Все вместе мы должны быть хорошо подготовлены к предотвращению последствий новой пандемической волны.

— Математика считается одним из самых сложных школьных предметов. Многие говорят, что им не понадобится столько математики, если они не свяжут свою жизнь с профессией, в которой есть потребность в расчетах. Что Вы им противопоставите?

— Я думаю, что математика не является более сложной дисциплиной, чем другие, просто это очень обширная наука. Так же, как есть разные книги – 20 страниц или 400 страниц – так и школьные предметы: есть обширнее, сложнее, а есть и более сжатые. Конечно, не всем нужно посвящать себя математике, особенно лицейской, которая используется в разных исследованиях и является более сложной. Кстати, большинство выпускников, которые выбирают гуманитарный профиль, делают это из страха перед математикой. Те, кто выбирает быть программистами, инженерами, сталкиваются с тем, что на факультете им нужна математика, и с этой точки зрения математика играет свою роль. Чтобы не обнаружить очень большие пробелы в знаниях, уже находясь в университете, хорошо учить ее вовремя. Тем более, что это помогает создать способ мышления, ориентированный на решение. Мы должны не застревать в проблемах, а обращаться к их решению. Эта дисциплина учит концентрироваться на решении. Так что не стоит терять время, усложнять себе жизнь перед лицом некоторых проблем, а пытаться их решить. Математика также помогает вам определить аргументы, а это качество полезно и для тех, кто работает в области социальных наук.

— Есть ли дети, которые не способны осилить математику, или это учителя, которые не способны объяснить математику детям доступным образом?

— Таких детей нет. Проблема в другом. Либо у нас слишком большие классы, либо мы прилагаем слишком мало усилий. Математика, как я уже сказал, очень обширная наука. Невозможно просто оставаться с тем, что ты делал в школе, во время занятий, и ничего не делать после этого дома. Да, это правда, что некоторым детям она дается тяжелее, а другим детям – легче. Им нужно вкладывать больше времени в получение навыков, знаний. Но они говорят, что у них нет времени, потому что, если они больше участвуют в изучении дисциплины, они больше не успевают что-либо другое. Некоторые больше предпочитают развлечение или изучение домашних заданий через TikTok, чем работать. Я вам скажу – нет детей, у которых нет способностей. Одним, пожалуй, она дается сложнее, другим – легче. У меня, например, вообще нет музыкального слуха, но год я проучился в музыкальной школе, и добился успеха. Это правда, я приложил больше усилий. Бывает, что у вас нет музыкального слуха, но у вас очень хорошая память и чувство ритма. Соответственно, благодаря памяти можно научиться играть на музыкальном инструменте, не обладая музыкальным талантом. Речь идет о труде и времени, которое вкладываешь, чтобы научиться что-то делать.

— Как выглядит альтернативная школа, на Ваш взгляд? Как Вы думаете, есть ли место для таких школ в Молдове?

— Я думаю, что мы должны отойти от формата класса, от разграничения детей по возрасту, и сориентироваться на то, чтобы предоставлять детям навыки через проекты, в которых будут участвовать ученики разных возрастов: те, кому 8 лет, будут учиться вместе с теми, кому 12, 14 или 16 лет… Скорость обучения разная, но все они следуют одной и той же цели. Кстати, по этой модели организованы автошколы. Там учатся люди разных возрастов, но все они следуют той же программе и достигают одного и того же результата, независимо от возраста.

— Возможны ли у нас такие школы?

— Такие школы, экспериментальные, находятся в Европе и успешно функционируют. Врач должен чувствовать больше на своей собственной шкуре, чтобы понять, есть ли смысл в определенном лечении. В целом, я думаю, что очень важна начальная школа, где дети учатся писать, читать и делать некоторые вычисления. Остальное легко можно выучить с помощью интернета…

— Согласитесь ли Вы с тем, чтобы Ваши дети учились в таких школах?

— Да, и я бы им помог. Я бы тоже был учителем в такой школе. Ребенок должен быть уверен, что он сможет сделать определенное дело по завершении любого этапа обучения. У нас, когда заканчиваешь 7-й или 8-й класс, обычно никто не говорит, что они могут это сделать. Ученики обычно говорят, что они приобрели некоторые знания, такие как период русско-турецкой войны или теорема Пифагора. Но они не могут сказать, что именно могут делать в повседневной жизни… Да, необходима общая информация из разных наук, например, сила электрического тока, способная убить, или риски некоторых химических веществ… Да, знание анатомии обязательно. Но почему не изучаются правила дорожного движения, тем более что очень многих детей сбили машины на пешеходных переходах? Или почему не изучаются методы оказания первой медицинской помощи, когда видишь на остановке мужчину с остановкой сердца? Сколько учеников старших классов знают, как действовать? Знание жизненных навыков было бы очень необходимо. И еще кое-что, ученики должны быть разделены по интересам, чтобы получать навыки в зависимости от того, что им нравится.

— Будет ли это нечто близкое к японской модели образования?

— Я не изучал японскую модель, но знаю, что она особенная. Для нас, однако, важно понимать, что не каждая модель, эффективная в какой-либо стране, может быть адаптирована к нам. Мы должны исходить из традиций, финансовых возможностей, условий инфраструктуры…

— Нам говорят, что мы должны привыкнуть к жизни с COVID. Как возможно это привыкание в условиях нашей образовательной системы?

— Я думаю, что речь не только об образовательной системе. Когда-то и грипп был пугающим, после чего появилась вакцина против гриппа. И это стало своего рода нормой. Со временем и слово COVID не будет так сильно нас пугать. Люди с лучшим иммунитетом преодолеют проблемы, а люди с более слабым иммунитетом будут вакцинироваться сезонно. Жизнь продолжается. Были пандемии и до нас и, вероятно, еще будут… Есть ряд рисков, в том числе связанных с глобальным потеплением, которые могут генерировать опасные бактерии, бывшие замороженными в течение миллионов лет, но мы находимся на этапе, когда человечество уже располагает некоторыми накопленными знания, и не нужны сотни лет, чтобы изобрести пенициллин или другое лекарство. Все может разрабатываться намного быстрее. Вот почему некоторые люди скептически смотрят на некоторые моменты, потому что они судят по прошлому опыту. Можно сказать, что все процессы в жизни эволюционируют в геометрической прогрессии.

— Вакцинация разделила мнения педагогов относительно этого процесса. Каким было бы решение?

— Я думаю, что мы должны проявить толерантность. В системе образования есть пожилые, более скептически настроенные люди, нам нужно проявить понимание и подождать, пока их решения будут произведены органичным образом. В противном случае мы вернем правила тоталитарной системы, когда всем придется держать голову опущенной. Нужно найти возможность регулярного тестирования, и тогда они придут к решению сделать прививку самостоятельно. Может быть, ученики в старших классах вакцинируются, став примером для учителей… Нельзя просто отдавать приказы, такое поведение означает стимулирование бюрократических процессов. Нельзя принимать решения, которые автоматически вызовут недовольство людей. Когда говорят «делай», не отвечая на вопрос «почему?», тогда могут возникать протестные реакции.

— Почему Вы любите детей?

— Любовь не очень-то объяснима. Просто-напросто, я чувствую их положительную энергию, искренность, эмоции, которые всегда настоящие, явление, редко встречаемое в случае взрослых. В случае с детьми не так много лицемерия. Ребенок, если ему грустно – плачет, если рад – улыбается. Мне нравится, что в данном случае искренность проявляется в эмоциях.

— Ученики, понятное дело, очень разные, а учитель перед классом один. Как Вы поступаете, когда класс вас не слушает?

— Играю роль. Театр одного актера. Я импровизирую, чтобы привлечь их внимание. Жестами, голосом, шутками, отсылками к их интересам. Сатира, юмор, сарказм…

— Некоторые говорят о возрастных проблемах, когда обнаруживают злонамеренных, агрессивных детей. Почему некоторые дети злонамеренные, враждебные по отношению к своим сверстникам?

— Все это идет из дому. Когда однажды вечером папа приходит с работы недовольным или даже агрессивным, или, наоборот, мама приходит более недовольной, более расстроенной… Расстроенный выливает свое недовольство на более слабое звено в семье: отец – на мать, мать – на ребенка. Ребенок, однако, не может кричать на отца или мать. Он приходит в школу и находит кого-то слабее его и изливает на него свою фрустрацию. Фрустрация происходит потому, что кто-то вылил свою фрустрацию на тебя. Мы должны учитывать, что во многих семьях также существует насилие. Хотя отдельных исследований в этом отношении не проводилось, я думаю, что около 30-40% семей знакомы с насилием. Физическим, а не только словесным. Когда находишься в токсичной, насильственной среде, да еще и в процессе формирования, привыкаешь кричать, некрасиво выражаться, потому что папа и мама так поступают, т.е. это кажется нормальным. Таким образом, разговариваешь с коллегами нецензурными словами, таким образом становишься жестоким.

— Как школа может решить такие проблемы?

— Школа не может их решить. Можно попытаться поговорить с родителями, но невозможно перевоспитать человека, имея два урока в неделю. Есть некоторые глобальные ситуации, которые связаны с несколькими элементами. Во-первых, мы должны учитывать, что мы бедная страна. В такой стране не очень-то представляется возможным избавиться от насилия. Ваши мысли одержимы заботами о хлебе насущном, о том, что вы будете есть завтра, не имея времени и ресурсов, чтобы заниматься самовоспитанием. Требуется больше поколений, чтобы захотеть и попытаться изменить ситуацию. Поколение должно стремиться к тому, чтобы быть лучше предыдущего. Дети, которые сегодня более жестоки и агрессивны из-за своих родителей, должны стремиться к тому, чтобы становиться менее жестокими изо дня в день. Да, ты можешь быть похож на своих родителей, но можешь и отличаться от них. Точно так же, как в притче о двух братьях-близнецах, у которых был агрессивный, жестокий, злонамеренный отец. Дети, однако, были совершенно разными. Один – хорошо обученный, культурный, образованный, преуспевший в жизни, будучи чрезвычайно чутким, а другой был таким же, как его отец. Когда психолог спросил их: почему ты такой, какой есть? Они оба сказали: из-за отца. Так же и дети… Изо дня в день они должны стремиться становиться все лучше и лучше. К сожалению, этого не происходит. мы в стагнации. Грядущие поколения не намного лучше предшествующих.

— Дети из семей со скромными доходами, как им выстоять, когда их сверстники из обеспеченных семей всегда хвастаются своими телефонами или одеждой?

— Эти разочарования возникают из-за отсутствия ценностей. И у взрослых есть разочарования, зависть, догмы о том, как одеваться, обуваться и т.д. Часто зависть насаждают взрослые в детские головы. Непроизвольно. Может быть, даже бессознательно. Это также интернет, где видишь разные жизненные модели и сравниваешь их с жизнью твоей семьи. Каждый, выбирая для размещения онлайн фотографии, выбирает лучшую. Обычно завистливыми являются фрустрированные дети, в то время как у детей, выросших в здоровой, нетоксичной среде, нет таких проблем. Этих детей неким образом учат игнорировать роскошь. Семья должна воспитывать ценности. В школе есть дружелюбные, трудолюбивые дети, которые хорошо учатся, но есть и те, кто, возможно, хорошо учатся, но агрессивны. Они происходят из агрессивной среды, увиденной дома.

— Как наладить отношения с родителями детей, которые не справляются с учебной программой?

— Я отслеживаю положение дел. Я говорю родителям, чтобы они учили своих детей просить о помощи. Когда он не понимает, когда у него не получается, он должен рассказать об этом своим родителям. Ребенок должен знать, что ошибки, допущенные по незнанию, возможно, не являются преступными. Что часто учишься на своих ошибках. Не нужно реактивно реагировать на сложные ситуации. Есть и родители, которые считают, что если отдали своего ребенка в школу, то одной заботой стало меньше. Родители также должны знать, что с 35-40 детьми в классе педагоги не могут поддержать индивидуализацию каждого из них.

— Вы слышали, что иногда хорошие оценки стоят денег… Что Вы знаете о коррупции в школах?

— Я не знаю. Я думаю, что в школах больше нет этого феномена или что он не слишком широко распространен. Видеокамеры на бакалавреате положили конец некоторым намерениям взяточничества. По крайней мере, я не сталкивался с такими ситуациями. Однако мои слова могут напоминать ситуацию, когда говоришь, что COVID не существует, потому что в твоем кругу нет ни одного знакомого, заболевшего COVID.

— Как Вы справились с онлайн-обучением?

— Это было сложно, потому что потребовало больше усилий. У нас была половина учеников в классе, а другая половина была онлайн. Я должен был успевать, чтобы они видели меня, слышали меня, привлекать их внимание, предоставлять им время, а также сохранять присутствие в классе. У меня была продвинутая камера, наушники, которые обеспечивали постоянный звук. Так или иначе, я понимаю, что ученики не привыкли к такому режиму. С другой стороны, многое также должно исходить от них, особенно желание. В начале этого учебного года я констатирую, что ученики и преподаватели лучше оснащены, но проблема в другом. Онлайн-школа похожа на поход к врачу и предоставление лечения, которое не соблюдаешь. Например, когда, находясь на диете, все же делаешь исключения. Школа, когда речь идет о физическом присутствии учеников, предоставляет элементы контроля. Онлайн-обучение не предоставляет такой возможности.

— Что Вы можете рассказать нам о «Классе будущего»?

— Это проект, поддержанный несколькими международными учреждениями, запущенный в начале пандемии и ориентированный на цифровизацию образования. Класс будущего предполагает динамичное пространство для учебы. В этих классах дети занимаются различными видами деятельности. На сегодняшний день в Молдове открыто 45 таких классов. Здесь обучение ориентировано на применимость и подразумевает мгновенный результат. В то же время «Класс будущего» также обеспечил цифровую грамотность во время пандемии. Сейчас мы запустим аналогичный проект для детских садов.

— Каковы, на Ваш взгляд, три, самые большие проблемы системы образования в нашей стране?

— Наиболее серьезной является проблема отсутствия эффективной инфраструктуры. У нас есть школы с небольшим количеством учеников, и деньги, выделяемые туда, идут только на оплату тепла и зарплаты. Невозможно думать о лучших условиях для детей, но согласно пирамиде Маслоу, ребенок должен чувствовать себя в школе в зоне комфорта, не испытывая стресса, что мост может упасть на него или что посреди зимы ветер дует в окно. Есть также школы с большим количеством детей, которые лучше обеспечены, но это сложно, потому что учитель не может уделить время каждому. Когда в классе 40 детей, можешь уделить только одну минуту урока каждому ребенку. Всё должно быть синхронизировано, чтобы у всех были равные возможности. На данный момент возможности онлайн-доступа к информации неким образом приравнивают учеников из сел к ученикам из городов. Другая проблема заключается в том, что ученики, переутомляясь школьными заданиями, не могут приобрести важные жизненные навыки, и здесь родителям приходится вмешиваться, требовать дисциплины. Да, дисциплина включает в себя ограничения, а ограничения порождают конфликты. Мы говорим, что дети должны привыкнуть меньше сидеть в телефоне. Но как? Ведь запреты травмируют их. С другой стороны, оставаясь в телефоне, они упускают больше знаний и жизненных навыков. Это тонкая грань между разрешениями и запретами. Так или иначе, детей нужно приучить выходить из зоны комфорта. Это своего рода закаливание. Наказания необходимы, но они должны быть небольшими, чтобы вырабатывать у детей сознательность. Все передается на собственном примере. Если родители всегда сидят в телефоне, у телевизора, ноутбука, а ребенку говорят идти читать, конечно, он не будет учитывать рекомендацию. Дети перенимают поведение. У них неким образом в голове есть идея, что в его семье существует равенство. Однако мы, скорее, должны воспитывать справедливость, а не равенство. Мы должны создать хотя бы иллюзию, что мы также делаем то, что просим сделать ребенка. Третьей проблемой является конкуренция между школами. Мы не противники. Мы члены одной команды. Мы находимся на одном корабле, и наш корабль – это образование. Мы должны помогать друг другу, работать в команде, продвигать передовой опыт. Перемены исходят от нас, а не от меня.

— Особенно в селах в школах много педагогов почтенного возраста. Когда молодые люди согласятся работать в школах?

— Молдова находится в процессе урбанизации. Села так или иначе сокращают свои возможности. В районных центрах должны быть созданы современные школы. Одна школа для нескольких сел, ученики и учителя должны быть обеспечены транспортом. Такая оптимизация позволила бы улучшить оснащение и модернизацию школ, а также повысила бы конкурентоспособность детей.

— Вы скучали по школе?

— Не обязательно по школе, я скучаю по детям.

— Благодарим Вас.

Беседовала Анетта ГРОСУ